Валерий Отставных: Что было бы, если бы князь Владимир выбрал католицизм?

Меня часто, вспоминая по-старинке, что я религиовед и  конфессиональный богослов по образованию, спрашивают – «Если сравнивать три ветви христианства, какая из-них, на ваш взгляд, наиболее прогрессивная? Почему РПЦ старательно оберегает себя и своих прихожан от любой модернизации: старые учебники, реставрация патриархальных ценностей, эстетики века 19-го?»

 Я обычно отвечаю примерно так. В Церкви вообще нет понятия «прогрессивное». Есть вечные догматы, богооткровенные истины о Боге, человеке и спасении, которые открыты с приходом Христа и сформулированы в т.н. Символе Веры. Это то, что Церковь обязана хранить неизменно и неповрежденно. Как говорили святые отцы «компромисс в  вопросах веры невозможен», а блаженный Августин писал о «единстве в главном». В  догматах. Есть то, в чем возможны изменения применительно ко времени. Мне, как бывшему миссионеру, близка миссионерская деятельность, которая может модернизироваться, меняться, строиться по методологии апостола Павла «для всех я был всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых». Если брать современное православие, католицизм и протестантство, то, мне кажется, что сочетать сохранение догматов и искать различные новые нестандартные пути миссионерской деятельности лучше всего получается у католиков. Почему не у протестантов?

Во-первых, сегодня протестантами называют себя, и классические протестанты, и  т.н. неопротестанты. Их море. Часто просто не понятно, это еще протестанты или уже что-то совсем иное.

Во-вторых,  эксперименты т.н. неопротестантов в области богослужебной практики и просветительской деятельности, бывает,  выходят за рамки разумного, десакрализируют саму религиозную жизнь. Почему православие боится миссионерских экспериментов? Боится быть современным в своей просветительской деятельности? Мне, кажется, потому что исторически оно было связано очень сильно с церемониальным византийским изводом христианства, в котором огромное значение придавалось второстепенному – обрядам, обычаям, чинопоследованиям… Со временем второстепенное стало казаться главным. Главное – не обращение молодежи ко Христу, а насколько правильно и  «благолепно» вне церковной ограды проповедует миссионер. А католики научились разговаривать с людьми вне мессы, а не проповедовать. Просто разговаривать. И  это их заслуга.

Они четко разделили главное – учение, от второстепенного — традиций, обычаев, слишком серьезных лиц… Конечно, большую роль сыграла общая ситуация на Западе. Развитие демократии, гражданского общества, прав и свобод людей. С этим христианство западного обряда не могло не считаться. Ему оставалось искать пути общения с паствой в этой новой постхристианской реальности. Естественно, это не касается тех уголков планеты, где этот процесс модернизации внебогослужебной жизни не случился. Например, в Южной Америке католическое сообщество по — прежнему архаично и консервативно.     

Что касается старых учебников в РПЦ это понятно. В начале 90-ых годов двадцатого века  других и  быть не могло. Советская власть запрещала их издавать. Ту же  Библию в 1981г. вы  с огромным трудом смогли бы достать в СССР. И  то, в каком-нибудь иностранном издании.

В духовных семинариях студенты учились по учебникам девятнадцатого века, представляющим собой машинописные листы, скрепленные прочной обложкой. Я много таких видел. Богословие в советской России не развивалось. Это ясно.  Все, что сегодня преподают из современных авторов двадцатого века – это труды богословов РПЦ (З) или Православной Церкви Америки, которые трудились либо в  парижской, либо в Нью-Йоркской духовных школах. Шмеман, Мейендорф, Зеньковский, Флоровский, Безобразов. Даже «Закон Божий» прот. Серафима Слободского – современная настольная книжка православной семьи, также написана на Западе, где жил священник. Кстати, из всех перечисленных и неперечисленных православных богословов, живших и работавших на Западе, я считаю самым выдающимся Владимира Николаевича Лосского. Я дерзнул бы даже сказать, что он был последним из великих русских богословов 19-20 веков. Не религиозных философов, а именно богословов. Мирянин. Родившийся в Германии и умерший во Франции. 

И об «эстетике 19 века» в современной Русской Православной Церкви. Здесь, с одной стороны есть объективная причина. У нас не было реформаторского Второго Ватиканского Собора. С другой стороны, есть субъективная боязнь нового. Во всем. Начиная от робких попыток внедрения «миссионерских литургий» (кажется, они благополучно умерли), до оригинальных миссионерских  программ для молодежи и подростков. Есть и современная историческая реальность.  Руководство РПЦ (МП) сегодня, как я понял, отказалось полностью от курса на «миссионерское наступление» и обновление внехрамовой жизни в пользу полной консервации и  стагнирующего существования в формате «сети супермаркетов по продаже ритуальных товаров и услуг». Так проще, да и выгоднее. Все живое и нестандартное душится на корню. Катком проехались по о.Андрею Кураеву, о.Георгию Митрофанову, приснопамятному о.Павлу Адельгейму, проф. А.Б.Зубову…Остальные затихли и «требоисполняют».

Очень хороший вопрос. «Если бы, в ходе борьбы за влияние, в  России укоренилось западное христианство, насколько благоприятную роль в  развитии образования и общества это могло бы сыграть? Если, конечно, смогло бы….»

Этот вопрос мучал выдающегося русского философа-западника Владимира Соловьева. Вначале он считал, что если бы России приняла католицизм, она стала бы цивилизованным государством, потом, в конце жизни, пришел к мысли о симбиозе западного и  восточного христианства, об объединении всего лучшего, что есть в западном и  восточном христианстве.

Я думаю, что идеальным было бы (но это только мои фантазии! — авт), если бы католическое общество «пустило» бы в «свою семью» Россию, оторвавшуюся от Византии, но разрешила бы ей не отказываться от  глубочайшего догматического и философского содержания восточного христианства. Такое греко-католичество, но наоборот. Самым интересным для меня всегда были православные общины, живущие в современном западном правовом государстве. Для меня это такой идеал Православной Церкви. Островок неформализованной живой духовной жизни во Христе в правовом океане «юридизмов» и реальной свободы совести.

Помните, как у бл.Августина: единство в главном, разномыслие во второстепенном и во всем Любовь. Но мне больше нравится – люди Бога и ДЕЛАЙ ВСЕ,ЧТО ХОЧЕШЬ!

Валерий Отставных, религиовед, теолог, журналист, член правления международной ассоциации "Институт национальной политики"

Если вам понравился материал…. Поддержать меня материально же можно: Карта Сбербанка 5469 6600 1114 7455